— А почему ты не надел свой свитер, Рон? — возмутился Джордж, — Давай-давай, они ведь мало того, что красивые, так еще и очень теплые. — Ненавижу бордовый цвет, — простонал Рон, надевая свитер. — А на твоем никаких букв, — хмыкнул Джордж, разглядывая младшего брата. — Полагаю, она думает, что ты не забудешь, как тебя зовут. А мы ведь тоже не дураки — мы хорошо знаем, что нас зовут … Читать далее
Беда в том, что люди всегда хотят именно то, что для них наиболее губительно. (Но беда в том, что люди, как правило, выбирают то, что для них является наихудшим.)
Всегда первыми жертвами становятся невинные. Так было много веков назад, так происходит и сейчас.
У этих людей странная логика, Петунья. Они не такие, как мы с тобой, — ответил дядя Вернон, пытаясь забить гвоздь куском фруктового кекса, только что принесенного ему тетей Петуньей.
— Школьные факультеты. Их четыре всего. Про Пуффендуй говорят, что там самые тупицы учатся, но… — Готов спорить, что я попаду в Пуффендуй.
— Я там, в самом начале поезда, — там выделили вагон для старост… — Так ты теперь староста, Перси? — жутко удивился один из близнецов. — А что же ты не сказал, мы ведь и не знали. — Перестань, он, кажется, что-то нам говорил, — встрял в разговор второй близнец. — Как-то раз… — Или два, — подхватил первый. — Или три, — продолжил второй. — Или все лето…
Меня всегда забавляло то, какими странными путями порой следуют человеческие мысли.
Есть события, пережив которые нельзя не проникнуться друг к другу симпатией.
Нельзя цепляться за мечты и сны, забывая о настоящем, забывая о своей жизни.
… Я не Фред, я Джордж. О женщина, как ты можешь называться нашей матерью, если не можешь различить собственных сыновей?
Прежде чем мы начнем банкет, я хотел бы сказать несколько слов. Вот эти слова: Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! Все, всем спасибо!
Они стояли и смотрели друг на друга, словно это поможет им не увидеть того, чего следует опасаться, а то, чего следует опасаться, не увидит их.