Цитата из книги «Противостояние», автор: Стивен Кинг
Если хочется чашку сливок с сахаром, зачем тогда просить кофе?
Если хочется чашку сливок с сахаром, зачем тогда просить кофе?
Боже, сделай меня целомудренным… но не сейчас.
А я верю, что Богу нет дела до организованных религий.
Письмо — отфильтрованное мышление.
Величайшая тайна, какую предлагает нам вселенная, есть не жизнь, а Мера. Мера вбирает в себя жизнь, Башня — Меру.
Не хотелось бы обращаться к своему бойфренду «Бадди», но, когда вспомнишь, что его настоящее имя – Брюс, вообще не остается ничего святого.
Вы можете вытащить парня из адского огня, но вам не вырвать адский огонь из парня.
Молитвы — это прекрасно. Без них никогда никогда не изобрели бы тиски для пальцев и «испанский сапог».
Вы должны понять, чем она явилась для меня, не то зачем все это? Она была красивее той, но не в том суть. В богатой стране красота дешево стоит. Важно было то, что внутри. Она была сексуальна, но какой то растительной сексуальностью – слепая сексуальность, льнущая, не знающая отказа сексуальность, которая не так уж важна, поскольку непроизвольна, как фотосинтез. Не как у животного, как у растения. Улавливаете? Я знал, что мы займемся любовью, и займемся как мужчины и женщины, но наше совокупление будет … Читать далее
Вы слушаете — и не слышите! Слышите — и не верите!
У пальцев вкус пальцев, ничего особенного.
Человек — это то что он ест, а я не особо изменился.
А как бы мне не было скверно, я все еще хочу жить.
Только бы снова увидеть солнце!
Раз уж мы заняты безумным делом, то, наверное, надо делать его безумным образом.
Она бежала сквозь сон, сквозь тишину, а может быть, просто сквозь время. Годы шли быстро. Годы бежали. Годы летели. Если вы повернетесь и побежите за своим детством, вам не нужно сдерживать свой бег…
Теперь, вспоминая прожитое, я вижу, что лучших друзей, чем тогда, когда мне было двенадцать, я больше в своей жизни не встречал. Интересно, только со мной так?
«Роскошно» — так мы тогда говорили. Не то что сейчас: «круто». Или: «кайфово»… я вообще не понимаю, что это за хрень собачья.
— Один-единственный раз, да? Она кивнула. — Сейчас мы попробуем вернуть все, что потеряли за эти годы. Все, что было бы, не случись непоправимое. — Она подняла глаза, они были еще зеленее, чем всегда, и полны слез. — Мы сможем вернуть все сразу, Джонни? — Нет, — улыбаясь, сказал он. — Но можем попытаться.
Я спал с ней два раза — оба после того, как любовь заменилась другим. Некоторое время это подкармливало привычку. А потом она вернулась после коротких каникул на День Благодарения и сказала, что влюбилась в Дельта-Тау-Дельту из одного с ней городка. Я попытался вернуть ее, и один раз это мне почти удалось, но она обрела что-то, чего у нее прежде не было, — перспективу.
Шпренглер не ответил. Этот мистер Карлин был дурак дураком. А Джонсон Шпренглер давным-давно усвоил правило: единственный способ поддерживать беседу с дураком — это игнорировать его.
Со стены Христос глядит – Холодный, как камень, далекий. Христос меня любит, она говорит. Но почему же мне так одиноко?
Память — это как линия в песке. Чем дальше, тем труднее её разобрать. Память похожа на дорогу. Тут она реальная, твердая, но та дорога, что была в девять часов, уже неощутима. (Воспоминания — все равно что линия, прочерченная в пыли: чем дальше, тем более неясной она становится и тем тяжелее разглядеть ее. А в конце — ничего, кроме гладкой поверхности, пустоты, из которой ты явился на свет. А еще воспоминания чем-то похожи на дорогу. Она перед тобой, реальная, осязаемая, и в … Читать далее